Книга Желтое, зеленое, голубое[Книга 1] - Николай Павлович Задорнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да, он, кажется, любил Алису, как это ни странно, но просил ее не мешать ему в его семейной жизни и в воспитании детей. И жить со своим собственным мужем.
Теперь она писала о нем книгу.
Алиса вдруг повернулась необычайно быстро при ее полноте, села к мужу лицом, и это было так неожиданно, что он тоже вскочил и сел на диване, словно опасаясь, что она идет его бить. У него белокурые волосы вокруг лысины и голубые глаза навыкате. Он коротконогий, с маленькими жирными руками.
Да, у него были круглые глаза, в которых она знала только два выражения: насмешливо-нахальное и злое. В ласке, за беседой с друзьями, в дни выставок, успеха, похвал в печати лицом его владело первое выражение. Казалось, вокруг него — пигмеи. Он и при малом росте почти на всех смотрел с пренебрежением, сверху вниз. Во время работы — он был дельный и работоспособный человек, — а также когда он погружен в раздумья, или готовился к собранию, или ревновал жену, его лицо принимало выражение хищной птицы. Сейчас был взгляд № 1.
— А знаешь, это талантливый парень на самом деле! Я даже удивляюсь, как его заметили! — воскликнула Алиса, держа в руке губную помаду. — Тебе стоило бы посмотреть его картины когда-нибудь.
Взгляд мужа переменился. Острые глаза его быстро округлились.
— Я совсем забыла о нем! Хорошо, что ты показал мне заметку. У него очень милая интеллигентная жена. — Алиса распахнула халат и стала перестегивать резинку на чулке. Полная нога ее, затянутая шелком, казалась плотной, сильной.
Она кокетливо улыбнулась мужу.
«Ты и там не пропустила?» — подумал он. Взор его забегал с колен на ее глаза и обратно.
Когда Алиса ехала из Москвы в далекую командировку, ей позвонили хорошие знакомые ее приятельницы, люди, имеющие большой вес. Они просили поговорить там на месте об одном деле.
Оказывается, они узнали, что квартира, в которой могли бы жить двое молодых художников с женами, собиравшихся в тот город, отдана кому-то там на месте. Алисе было сказано, что ее захватил какой-то местный жучок, который устраивает в великолепной студии чуть ли не частную лавочку. А на новостройку хотели поехать двое окончивших Высшее художественное училище. Алиса слышала еще осенью, что об этих художниках писали в горком нового города. Но письмо осталось почему-то без ответа.
Алиса соглашалась, что делец, захвативший студию, как говорят, плакатист, мог бы отлично работать где угодно. А мастерскую надо освободить. Художники, собиравшиеся на Восток, намеревались серьезно работать: писать пограничников, рыбаков, строителей.
Алиса сама возмутилась и решила все выяснить на месте. Этих двух молодых она не знала, но за них хлопотали очень солидные люди. Теперь сорвалась их поездка, а задумано было все очень хорошо, а ехать туда «просто» болтаться там — кому захочется.
Этих ребят надо было устроить. Новостройка — одна из крупнейших в стране. Там можно сделать себе имя.
Приехав в новый город, Алиса все поняла. Письмо было получено. Ей все объяснили. Она даже смутилась, взглянув на свои претензии и на привычные хлопоты глазами руководителей горкома. Она была очень рада, что нашла в Раменовых приятных людей. Она поняла, что поступила правильно, спросив лишь о судьбе письма, и не стала делать никаких рекомендаций художникам и не задавала Петрову вопросов. У нее хватило характера ни слова не сказать об этом Лосевой.
Но все-таки писать после этого про Раменова в газету или в журнал… Все это как-то невольно мешало… Надо обдумать.
Теперь, когда появилась заметка в «Правде», все лучше и проще. Алиса очень рада. И перед знакомыми она совершенно чиста.
У нее с души свалился камень. Она все это время чувствовала себя обязанной Раменову. Теперь если не она, то, во всяком случае, кто-то другой исполнял то, что Раменов заслуживал. Но это только часть дела. Заметка в «Правде» не шутка.
Раменов, видимо, пойдет в гору. Он, конечно, скоро приедет в Москву, этого надо ждать. Тогда она отблагодарит его за гостеприимство, введет в круг своих знакомых.
Вдруг ей пришло в голову, что надо помочь ему как следует. До сих пор она не могла… Писать о ком-то незнакомом и довольно-таки провинциальном… Но теперь…
Надо ехать в Союз и все рассказать. И когда приедет Раменов, надо всюду бывать с ним. О! Миша еще спохватится, когда я всюду появлюсь с этим молодым человеком. А талант его по нынешним временам, конечно, обратит на себя внимание. «Я вам обоим еще покажу!» — думала она, ласково улыбаясь и со счастливым выражением лица глядя на своего мужа. «Я повезу его по студиям, в редакцию, на выставки, на дачи, к поэтам».
Теперь надо сказать о нем мужу, чтобы потом не было неожиданности, чтобы не ревновал и чтобы руки ее не оказались потом связанными.
— Ты знаешь, я сделала ужасную ошибку и теперь обязана ее исправить. В противном случае меня обвинят в тенденциозности и замалчивании.
«Но я тоже не дурак, — подумал ее муж. — Я вижу, что ты неспроста засияла».
— Уверяю тебя, — как бы читая его мысли, продолжала Алиса, — что я не хочу попасть в неприятное положение.
И она стала очень серьезно рассказывать о Раменове и его работах. Сна знала, когда говорит серьезно, испытывает подъем, муж начинает ей верить. У него есть слабость — панический страх перед критикой, и это распространяется даже на собственную жену, когда она принимает, несмотря на дезабилье, деловой облик.
Он постепенно стал поддаваться. Они менялись ролями, она «заговаривала» его, и он не находил в себе сил противиться.
— Черт знает, наконец! — воскликнул он. — В солидных семьях ребенку дается все. У него есть учителя, его водят на концерты, он слышит разговоры культурных людей, у него постоянно лучшие журналы, он бывает на выставках, на лучших спектаклях лучших театров, ему показывают все лучшее, учат играть на рояле, платят учителям большие деньги, он воспитывается и закаляется летом в «Артеке», все знает. Ради него родители идут на все! Но если верно, что ты говоришь, то появляется вдруг какой-то Федька Шаляпин — и все должны расступиться?
— Раменов далеко не Шаляпин, — ответила Алиса и стала быстро
